Мой друг был тощим, почти прозрачным,
Кто он, откуда? - я не знал,
Но он приходил - и день был удачным,
Ведь он на дудочке мне играл.
Садился с ногами на подоконник,
Свирельку вынув из рукава,
И в странном , сладком свирельном стоне
Я различал тишины слова.
А если я дверь закрывал непрочно
И кто-то входил, свирель услыхав,
Он прятался за горшком цветочным,
Дудочку быстро спрятав в рукав.
Потом вылезал и играл мне снова,
С глазами зелеными, как листва.
И я не хотел ничего другого,
Никого, кроме этого существа.
Теперь все иначе, я словно проснулся,
Но рад тому, что видел во сне -
Мой друг однажды ко мне не вернулся,
Лишь дудочку я нашел на окне.
Куда уходят такие души?
Не вместе с нами, невесть куда,
Не знаю, но вижу пушистые уши
В траве и радуюсь как тогда.
Не потревожу живущих сторонкой
Существ, но радостно помнить мне,
Как он играл на дудочке тонкой
Холодной осенью на окне.
Не знаю кому как, а мне вспоминается блоковские "Золотисты лица купальниц..." и "Старушка и чертенята", такие вот ассоциации.
Ну и заодно свернем-ка ненадолго в НАШ мир, каким его видел Диль
Это вот стихотворение я, напротив, помню плотно. Всегда приходит оно на память во время сенокоса, когда над падающими соцветиями ёжи и лисохвоста взвиваются облака пыльцы. Хотя речь не про сенокос
Нынче проснулся от радости я
Вдруг до конца осознав:
Мир наш не вечен и вечность моя -
Только цветение трав.
Что за пустяк всё, что было вокруг,
Всё, что оплакал я здесь,
Если на землю опустится вдруг
Белое пламя небес?
Белое пламя сожжет города ,
Воды и травы полей,
Чтобы потом, навсегда, навсегда,
Мир оставался светлей.
Так все очистится , новой листвой,
Будет одета Земля.
В пламени неба , как листик сухой,
Может быть вспыхну и я.
....
Я живу на вокзале,
Среди многих других
В ожидания зале,
Он то гулок, то тих.
Здесь кто-то работает, кто-то живет,
А кто-то - как мы, - просто ждет.
И, закрывшись полою плаща,
Спит мой друг, головой на коленях моих,
А колеса стучат, стучат... и тоска
Среди многих чужих...
Но бывает и хорошо, когда
Отправляются поезда
И гудят, и пахнут тревогой дорог
Напоминая о том,
Что и для нас есть какой-то срок,
Что и у нас есть дом.
Часы стоят, на полу лучи.
Кто-то морду кому-то бьет,
А мы все также ждем и молчим
И время тихонько идет
К нашему, к нашему, к нашему дню,
Когда поезда уступят дорогу
Нашему... Кораблю? Коню? Белому единорогу?
Ах как много, много милых людей,
Но взять их с собой из этого зала
Нельзя, да они по воле своей
И не уйдут никогда со своего вокзала.
...Друг мой, вставай! Мне послышалось там , за стенами...
Слышишь, труба? Это, кажется... Это за нами!
И вещи оставь - они нам не нужны,
Мы встретим закат над горами забытой страны!
....
Песня матери.
Звезды, нависшие над колыбелью,
Только не падайте в колыбель!
Иначе станет мой сын менестрелем
Иных государей, иных земель!
На звезды чужие смотреть он будет,
Думать о свете, чуждом нам.
Тогда от него отвернутся люди,
Тогда он людей не захочет сам.
А дальше... Я знала уже такого,
Ушедшего за холодной звездой,
Лишь только об эльфах твердил он слово,
Когда умирать он пришел домой.
Я помню, каким он вернулся к людям,
С безумной улыбкою глядя на них,
В руках у него была только лютня
И вереск зеленых полей чужих.
И в землю с ним положили те травы
И лютню, чтобы ушел он вконец...
Мой сын, никогда не проведай правды,
Что этот безумец был твой отец.
....
В следующем тексте на ту же тему все кончается лучше(?).
...Как ни боготворю я талант Булата Шалвовича и Александра Моисеевича, как бы много не значили в моей жизни песни Высоцкого, все-таки любимейшей моею песней останется эта.
Пусть она не вполне совершенна в поэтическом и музыкальном плане, пусть её тема, мягко говоря, не слишком актуальна, но всегда, вспоминая её, я возвращаю на мгновения дивное ощущение новизны и яркости жизни, которое почувствовал зимним днем 20 лет назад.
Ши.
Это был я, постучавший в окно,
На высокой башне твоей,
Это был я, гуляка ночной,
Тот, кто крадет детей.
Тот, кто заводит их в темный бор
И оставляет одних
И ни пес цепной, ни высокий забор,
Не защитят от таких!
Выносят селянки для нас на крыльцо
Под вечер хлеб и вино
И потерять так боятся кольцо -
Вдруг подберет гость ночной!
А после предъявит на деву права,
В чащу к себе заманив,
И ни следа не оставит трава,
Двери земли затворив.
Видишь, как тонко мое лицо,
Как уши мои остры?
Глаза же мерцают как озерцо
С тайным ключом внутри.
Что же ты не улыбнешься мне,
Девочка, дочь вождя?
Детство в бесцветной твоей стране
Проходит быстрей дождя!
Если ж ты хочешь хранить свой свет
Зеленой живой души -
Так уж и быть, ты встретишь рассвет
Под серебряным солнцем Ши!
Неслышно я впрыгну к тебе в окно
В одежде, как серый туман...
Не надо бояться!
Пойдем со мной!
...Куда же ты?... ...Эх, люди, люди... (пожимает плечами и выпрыгивает обратно в окно)